Тринадцатый Император. Часть 1 - Страница 67

– Пожалуй… да! – кивнул Константин. Похоже с такой точки зрения он ситуацию не рассматривал.

– А ведь на самом деле, как представитель императорской семьи, к ним не принадлежите, – убеждал его я. – Ваше положение настолько же выше дворянского, насколько их – выше крестьянского и мещанского. Нам с вами надлежит заботиться о стране в целом, а не принимать навязанное нам представление о необходимости служению дворянскому сословию и защите его интересов.

– Ладно говоришь, – усмехнулся князь. Чувствовалось, что моя позиция ему понравилась.

– Считаю, – ринулся я ковать железо пока горячо, – что жалованная бабушкой нашей Екатериной Великой грамота дворянству от 1745 года развратила служивое сословие. Оглянитесь, дядюшка, оглянитесь, – с жаром продолжал я, – Разве вы не видите, что правит сейчас в России отнюдь не императорская фамилия? Чиновники имеют больше весу и силы чем мы с вами. Получая чины и титулы, они служат уже не за совесть, нет. Они служат за деньги. Слова же верность, честь, бескорыстие им, как мне кажется, и вовсе не свойственны. Этакое обязательно условие продвижение по службе – полное отсутствие совести.

– Положим я тоже вне в восторге от чиновной братии, – поморщился князь, – но ты мой мальчик всё же преувеличиваешь. Не так уж они и плохи. Да и заменить их некем.

– Отнюдь, – с жаром возразил я, – можно заменить, можно и нужно. Потому и готовится сейчас указ о земских собраниях.

– Слышал батюшка твой пестовал сию идею, – заинтересовался Константин, – говоришь уже указ подготовлен?

– Да, – гордо кивнул я, – и указ, и порядок избрания земских собраний и управ. Однако, – тут я замялся, дабы подобрать нужное сравнение, – чиновничество, как чующий загонщиков дикий зверь, стремится избежать этого. Оттягивают, разными уловками, всё далее и далее момент принятия решения.

– Вот как, – задумчиво молвил великий князь. – Меня это не удивляет. Но вижу я, ты большие надежды на земское представительство возлагаешь?

– Да, – кивнул я, – земство, будучи введено в Империи, способно разрушить два мифа, на которых и держится вся чиновная братия. Первый в том, что чиновники хорошо работают, а второй в том, что им не сыскать замену.

Константин заулыбался в ответ на это замечание. Мифы про чиновничество его развлекли.

– Дядя, скажу вам честно, у меня нет уверенности, что у меня удастся продавить необходимые для Империи законы в одиночку, – подошёл я к главной части разговора. –Признаюсь честно, уже сейчас мои начинания вызывают сплетни в коридорах власти. Почти в открытую говорят о моей молодости и незрелости, как главном недостатке. Мне необходимы союзники, разделяющие мои взгляды и обладающие мудростью и зрелым взглядом, которого мне признаться не достаёт. И на данный момент, единственный к кому я могу обратиться – это Вы.

Константин ничего не сказал, однако я почувствовал, что такое мнение ему лестно. Тем временем я продолжал свою пылкую речь.

– Только сообща мы, представители царской фамилии, сможем преодолеть сопротивление закостеневших в своём отсталом консерватизме чинуш. Я обращаюсь к Вам не только как родственнику, не только как уважаемому мной, умному и талантливому человеку, искренне верящему в Россию и её будущее, но и как опытному царедворцу и председателю ГосСовета. Мне необходима Ваша помощь, Дядя!

Затянулось длительное молчание. Великий Князь глубоко задумался, видимо просчитывая варианты ответа. Наконец он глубоко вздохнул и сказал:

– Хорошо, Николай. Ты меня убедил. Я буду помогать тебе настолько, насколько это в моих силах. Признаюсь честно, до разговора с тобой на многие вещи я смотрел под другим углом, но тебе удалось поколебать мою точку зрения. Идеи твои мне близки и я разделяю видение твоё в вопросах государственного управления. Посему, – тут он широко улыбнулся, – можешь на меня рассчитывать. Хотя я не совсем понимаю, чем практически я могу тебе помочь в данное время, ты сейчас весьма крепко держишь все нити власти, на мой взгляд, – добавил он.

У меня отлегло от сердца. До самого конца я не был уверен, что Константин не отделается от меня парой вежливых, и ни к чему не обязывающих, фраз.

– Мне необходима ваша помощь как председателя Государственного Совета, чтобы провести необходимые законы для способствованию земской, крестьянской и судебной реформе. Вы, дядюшка, обладаете несомненным влиянием и авторитетом чтобы способствовать этому. В силу того, что критика моих начинаний возрастает и главный упор в ней делается на мою неопытность, мне бы хотелось чтобы вы от своего лица представили эти законы.

– То есть ты хочешь, чтобы я выдал подготовленные тобой законы за свои. Я правильно тебя понял? – нахмурился великий князь, идея ему не понравилась.

– Отнюдь, это было бы не умно и не честно по отношению к вам, – возразил я. – Я передам вам лишь проекты законов, которые хотел бы провести в жизнь. И хотел бы, чтобы вы рассмотрели их, обговорили со мной возможные поправки, и, если идеи наши схожи, отстаивали их в ГосСовете.

Тут нужно сделать отступление. Я, зная несговорчивость своего дяди, его обиду на меня и мою семью, заранее провел кое-какую подготовительную работу. Чтобы заполучить столь ценный, пусть и своенравный кадр, можно было и попотеть. Дядя любит быть в центре внимания? Любит купаться в лучах славы? Мы ему это устроим! Устроим так, что мало не покажется! Будет у нас продвигать самые что ни на есть либеральные реформы, потому что как оказалось большинство из запланированных мной преобразований уже разработаны и проработаны его сторонниками. Мое честолюбие легко перетерпит, если слава, а вместе с ней и прочие неприятности, достанутся моему дядюшке. Кстати, будет моей подушкой безопасности, так сказать. Первый будет принимать удары всяческих консерваторов и бомбистов, а заодно возглавлять умеренных либералов. Короче – то что надо. А я буду весь такой в белом одергивать его, если что-то будет уж слишком. Видя, как загорелись глаза Константина, я понял, что попал в точку.