Тринадцатый Император. Часть 1 - Страница 34

К оглавлению

34

Граф мне поверил, или сделал вид что поверил, что в моем положении практически одно и тоже. А я остался один в своей комнате, возмущаясь про себя. Ну, как можно променять кинотеатры на театры, а вместо телевизора смотреть балет?

Спустя месяц я горько пожалел, что так явно выразил свою нелюбовь к зрелищам девятнадцатого века. Ещё бы, других развлечений, кроме театра, оперы и органически не перевариваемого мной балета тогда не водилось! Но что я мог знать об этом, когда отвечал графу…

Глава 7.
Маленькие хитрости.

После памятного, первого заседания министров прошло уже больше недели. Признаться после совещания меня не оставляло острое желание пообщаться с отдельными его участниками. Особенно с Николаем Карловичем, благодаря поддержке которого мне всё-таки удалось продавить сквозь Кабинет манифест в почти первозданном виде. Да, да, несмотря на противодействие министров, мне всё-таки удалось заставить шестерёнки государственного механизма крутиться. Я надеялся, что уже к Рождеству законченный вариант документа ляжет мне на стол.

Однако, к моему сожалению, сразу же после заседания адмирал сказался больным и встречу пришлось отложить до его выздоровления. Впрочем, я об этом особо не жалел – дел у меня итак было невпроворот.

Наконец-то начали прибывать адресаты моих писем. Вчера из канцелярии сообщили, что в списке ожидающих приёма значатся граф Николай Павлович Игнатьев и члены правления Московско-Троицкой железной дороги. Графский титул достался Николаю Павловичу совсем не давно. Одним из первых указов я наградил ряд государственных мужей, могущих быть в будущем мне полезными, орденами и почётными званиями. Как мне казалось подобные знаки внимания должны были расположить ко мне этих вельмож ещё до личного знакомства. Игнатьев был одним из первых награждённых.

Подтвердив секретариату своё желание назначить встречи на сегодняшний день, я всё утро провёл в нетерпеливом ожидании. Ещё только составляя письма, я намечал планы своих преобразований. Теперь же, после нескольких декад напряжённой работы, у меня появилась возможность заложить 'краеугольные камни' фундамента будущего Российской Империи. Будущего такого, каким я его вижу.

В предвкушении встречи я сидел в своём кабинете на втором этаже Зимнего Дворца, нервно поглядывая на циферблат больших золотых часов в виде расправившего крылья орла, стоящих на камине. Время, назначенное первому из посетителей, близилось и я не мог сдержать возбуждение. Громкий стук в дверь заставил меня вздрогнуть. Просочившийся в приоткрытую дверь лакей доложил о том, что в приёмной ожидает глава Азиатского департамента министерства иностранных дел, Николай Павлович Игнатьев.

Подтвердив, что очень и очень его жду, я распорядился пригласить Игнатьева в кабинет. Лакей выскользнул так же тихо, как и появился. Через пару мгновений в зал чеканя шаг и, держа выправку, вошёл граф. Стукнув каблуками об пол, он поклонился и застыл в ожидании.

Поприветствовав графа и предложив ему присесть на гостевое кресло, я сразу взял быка за рога:

– Николай Павлович я, как уже указывалось в письме, хотел бы предложить вам новое место работы. К сожалению деталей, из соображений секретности, сообщить на бумаге я не мог. Но думаю, вы сами догадываетесь о предлагаемой вам должности. Я выбрал Вас, Николай Павлович, исходя из нескольких причин. Первое – вы офицер, выпускник Академии Генерального Штаба. Второе – ваш успешный опыт дипломатической службы. Третье, – тут я помедлил, – мне нужен человек с опытом секретной работы. Вы же ещё с 56 года хорошо себя зарекомендовали. Исходя из вышесказанного, – продолжил я, подходя к столу, – каким Вы сами видите своё назначение?

Николай Павлович немного задумался, подняв взгляд к потолку. В этот момент он напомнил мне шахматиста-гроссмейстера, размышляющего над очередным важным ходом. Я многое знал о том, каким был Игнатьев в нашей истории, но мне интересно было понаблюдать за ним в бытовой обстановке. Высокий, статный, но уже начавший лысеть и обзаведшийся небольшим животиком, внешне он не производил внушительного впечатления. Однако достаточно было взглянуть ему в глаза, чтобы понять – этот человек далеко пойдёт. Серые, с матовым блеском булата, его глаза буравили насквозь, пронзая как лезвие клинка. В них была видна жёсткость, недюжинный ум и решительность. Идеальное сочетание холодного ума офицера Генерального Штаба и манер искусного дипломата. 'Волчья пасть и лисий хвост', – кажется так называли Игнатьева современники. Это прозвище ему отлично подходило.

Пока я размышлял, граф пришёл к видимо определённому выводу и тихонько кашлянул:

– Я думаю, мне предстоит работа в рамках Третьего Отделения? – спросил Игнатьев, выжидательно глядя на меня.

– Браво! – я пару раз хлопнул в ладоши, поаплодировав сообразительности своего протеже. – Почти в яблочко. Ваши аналитические способности делаю вам честь. Однако я хотел бы поручить вам не подчинённую, а руководящую должность.

-Вы предлагаете мне место Долгорукова? – спокойно уточнил Игнатьев.

-Нет, Николай Павлович вам предстоит возглавить СОВЕРШЕННО, – я специально выделил это слово, – новую структуру, создаваемую в рамках Канцелярии. Она будет сочетать в себе функции разведки, контрразведки и управления общественным мнением.

– Простите, Ваше Величество, управления общественным мнением? – споткнулся на непонятном термине Игнатьев.

Отойдя от стола, я подошёл к окну. Сквозь чуть мутноватое стекло были видны серое полотно облаков, укутывающее небо над Александрийским столбом. Не оборачиваясь, я продолжил:

34